Злыднев Мир. - Страница 110

110

Вот потому и Седой и все его друзья продолжили свой путь на юг.

Прошло несколько дней, довольно обыденных и монотонных. Без особых приключений, наши друзья отмахали пару сотен верст.

Стояла тихая ясная погода, характерная для первых дней осени. Испепеляющий жар летних дней сменился легкой прохладой, однако прокаленная земля, стремительно втягивала в себя даже малейший намек на влагу. Впрочем, до начала затяжных осенних дождей еще оставалось несколько недель и в удивительно голубом небе не наблюдалось ни одной тучки.

Путь наших героев пролегал напрямую через степь украшенную частыми перелесками, рощами, озерцами и небольшими речушками. Наши друзья ехали напрямик, по степному бездорожью, изредка огибая встречающиеся на пути холмы, перелески, или сворачивая в сторону в поисках брода, через лежащие на пути речки.

Почти все это время они, вопреки своему обыкновению, ехали молча, не балагуря и не подкалывая друг дружку. Говоря только по делу, когда выбрая место для ночлега, или прикидывая предстоящий путь.

Каждому было о чем подумать и разговаривать не хотелось. Может из-за этого молчания, или из-за монотонности пути, но атмосфера в компании наших друзей как-то сгустилась и стала напряженной. Теперь они уже молчали, чтобы избежать раздражения, которое стали вызывать у них попытки общения. Седой и Кудрявым, приобрели подобную привычку еще на армейской службе, когда постоянное, вынужденное нахождение среди одних и тех же людей, приучает быть более осторожным с чувствами других, и с проявлениями собственных эмоций. А Старик, будучи магом, – прекрасно умел контролировать свои мысли и эмоции.

Но спустя несколько дней, атмосфера накалилась так, что им уже было трудно сдерживать стремительно прорывающееся раздражение.

Еще неделю назад, – это были друзья и единомышленники, понимавшие друг друга без слов и искренне заботящихся о своих товарищах. Но сейчас, ссоры, (пока еще достаточно сдержанные), стали возникать из самых, казалось бы ничтожных мелочей. Они вдруг стали замечать многочисленные недостатки во внешности и поведении друг друга. Каждый вдруг осознал, что только он один знает правильное направление движения, и что всё, что говорят и предлагают другие участники похода, – жалкие бреди слабоумных идиотов. Каждому вдруг начало казаться, что это он один, тащит на себе весь их маленький отряд, пока остальные бездельничают. Что только благодаря его заботам вечером горит костер, в котелке булькает еда, а кони обихожены, напоены и накормлены. И они уже не могли сдержаться и не высказать этого наблюдения двум…, этим…., нахлебникам.

Когда накал страстей достиг своего предела, они как раз приступили к очередной вечерней трапезе. Место для ночлега было выбрано в самом неудобном из всех возможных мест, на обдуваемым ветрами пригорке, рядом с воняющим гнильем и сыростью болотцем, исторгающим из себя миллиарды комаров и прочего кровососущего гнуса. Единственно достоинство этого места заключалось в том, что оно не нравилось ни одному из трех компаньонов. А это значит, что когда были отвергнуты все предложенные ранее места, (на том основании, что их предложили другие), – оно осталось единственным. И каждый согласился с его кандидатурой, мысленно наслаждаясь тем, что эти два идиота, отвергнувшие предложенное им место, будут мучиться и страдать всю ночь.

Костер горел слабо, зато давал много дыма, – результат того, что при сборке дров, каждый из участников внимательно следил за тем, чтобы не собрать их больше чем другие, да и собирать их приходилось в ужасно сыром месте.

– М-да, – произнес Кудрявый, попробовав приготовленную Седым кашу. – Едал я всякое гавно, но чтоб такое….

– Не нравиться не жри. … – Вон гляди, – конь насрал, – пойди, попробуй, может то гавно тебе больше понравиться. Ты же у нас в этом знаток.

– Да нет, – знаток как раз ты. Это каким же надо быть….., – знатоком, чтобы из нормальных харчей сотворить такое…. Впрочем, тебе говнюку белобрысому, такое наверное даже нравиться. Тебя небось от нормальной еды тошнит, да в дрожь кидает.

– Щас тебя ****** лысое и затошнит и в дрожь кинет. – С ненавистью сказал Седой, хватаясь за болтающийся на поясе нож. – Щас я тебе брюхо твое сраное вскрою, и тебя твоим же гавном накормлю.

– Стоять, вы…. Люди…. – Процедил, как бы сквозь зубы Старик, двум бросившимся друг на дружку компаньонам. – Вы что, без свары теперь даже поесть не можете. Обязательно устраивать склоку?

В общем-то разумные слова. Но сказаны они были таким тоном, и с такими презрительно– пренебрежительными интонациями, что оба противника сразу переключились на миротворца.

– Нет, ты подумай Кудрявый как это магическое отродье произнесла слово «люди». Ну еще бы, он то у нас почти что небожитель, ИХ СРАНОЕ ВЕЛИЧЕСТВО МАГ!!!!

– *********** он, и маги все его тоже ***********.

– Упыри **********ные. Сосали тыщу лет из нас кровушку и все им мало.

– Ненавидят они нас, ох как же они нас ненавидят. Ну вот скажи-ка Старик, ну хоть один раз в жизни скажи правду, – ненавидишь людей?

– Ненавидеть можно только того, кого хоть немножко уважаешь. А вас уважать не за что. Вы не провели рядом друг с другом и пары месяцев, а уже готовы зарезать друг дружку из-за такой мелочи как еда. Стоит ли удивляться, что весь ваш мир погряз в насилии!

– Ишь блин, миротворец сраный, на себя бы лучше посмотрел. Сам-то небось убивал тысячами?

– Да что ты Седой с ним вообще разговариваешь, – пустить ему кровь и все дела.

– Ну что ж ты Кудрявый, – это же великий маг, он молнии пускать умеет. Ты ему нож в бок, а ему это как с гуся вода. Убежит, и из за кустов тебе в башку молнией засветит. Они маги это страсть как любят, – молнией из-за кустов.

110